В декабре 2008 года, на пике мирового финансового кризиса, цена на нефть марки Брент упала до 36 долларов за баррель. На 9 января 2016-го цена составила 33,26 доллара за бочку. 30-долларовый уровень нефтяных цен в последний раз мы видели в 2004 году, но тогда была совершенно другая история — один из промежуточных этапов длинного повышательного тренда. Попробуем найти исторический период, сопоставимый с нынешним по нефти, и посмотреть, как мы жили тогда и что произошло позже.

Если посмотреть среднегодовые значения нефтяных цен, то мы увидим, что с середины 80-х годов и практически до конца XX века цена «болталась» вокруг 20 долларов. Минимальная среднегодовая цена сложилась в 1998 году на уровне 12,7 доллара за бочку. В 1999-м начался новый длинный рост, год завершился знаменитым новогодним отречением Бориса Ельцина и приходом Владимира Путина. Потом начались «тучные годы», приведшие цены в 2012 году к заоблачному среднегодовому уровню 121,4 доллара за баррель нефти марки Брент.

Девяностые годы мы провели при нефти, еще более дешевой, чем сейчас. Нужно только помнить о том, что за это время сильно изменилась и покупательная способность самого доллара. Средняя цена на уровне 20 долларов в 1991 году, согласно калькулятору с сайта usinflationcalculator.com, соответствует покупательной способности 36,3 доллара в 2015-м. Так что постновогодний скачок вниз привел нас в ситуацию ниже средней для 90-х годов. Если привести к сегодняшнему дню цену 12 долларов после дефолта в конце 1998 года, за которым последовал рост, то это будет около 17 долларов за баррель.

Рост начался с дефолта

Людям, родившимся в 70-е и раньше, слово «дефолт» знакомо не понаслышке, как и дата 17 августа 1998 года, когда российские денежные власти признали неспособность погашать свои долговые обязательства. В первую очередь это касалось государственных краткосрочных облигаций, с помощью которых в течение 90-х годов наше правительство отбило у экономических субъектов всякую охоту вкладывать деньги в производство. В 1994 году, работая над дипломным проектом, я с удивлением обнаружил, что направлять деньги вкладчиков на покупку государственных облигаций для коммерческого банка гораздо интереснее, чем кредитовать производство.

Риск, как показал дефолт, был велик, но то, что большинство крупных игроков в то время обладали достоверной инсайдерской информацией о предстоящих событиях, я могу подтвердить лично. В начале лета 1998 года я повышал свою квалификацию в Академии бюджета и казначейства при Минфине России. Так вот, преподаватели этой академии прямо говорили тогда о предстоящем дефолте. Точно так же об этом знали и биржевые брокеры. Нас  сводили на экскурсию на биржу, отговорив заранее даже от попыток посетить местный буфет: там такое едят и по таким ценам, что региональным чиновникам из нашей группы просто может стать дурно.

Эти брокеры обслуживали серьезных игроков, которые тогда заблаговременно «слили» облигации, затарившись долларами, после чего был объявлен свободный курс рубля. Дальше произошло то, что происходит в России с известной периодичностью: подавляющее большинство россиян скатилось на более низкую ступень потребления, а компрадорская верхушка зафиксировала прибыль.

Макарон было в три раза меньше

Надо сказать, что если по ценам на нефть Россия добралась до уровня 90-х, то по уровню потребления нам еще есть куда катиться. В 1990 году среднедушевой денежный доход россиян позволял купить в месяц 68 кг говядины, почти 2 тыс. штук куриных яиц, 358 кг макаронных изделий. В 1993 году мы могли позволить себе уже только 36 кг говядины, 1,8 тыс. яиц и всего 130 кг макаронных изделий. Потом начался слабый рост, и после дефолта в 1999-м мы снова упали по говядине до 35 кг, по яйцам — до 1,3 тыс. штук, по макаронам — до 116 кг. То есть потребление говядины за 90-е годы снизилось примерно в два раза, а макарон — в три раза.

Что мы имеем сейчас? Если посмотреть на стоимость услуг, непродовольственных товаров, то нам до позднего советского периода далеко. Основных же продовольственных товаров, которые мы выбрали для сравнения, сегодняшний средний россиянин может позволить себе существенно больше, чем потребитель образца 1990 года. Сейчас наш среднедушевой доход дает возможность приобрести 92,6 кг говядины, 5 тыс. яиц, 466 кг вермишели. Статистика — штука не особенно честная. По этому поводу есть хорошая цитата. Известный эксперт по макроэкономике Михаил Делягин на своей странице в «ВКонтакте» написал: «Официальная статистика приукрашивает действительность занижением инфляции и смешением доходов богатейшей части общества — либеральных реформаторов и олигархов — с основной его частью, методично и эффективно разрушаемой их политикой». Не случайно до 2010 года наша статистика отслеживала изменение цен на макаронные изделия, а по 2015-му почему-то начала мониторить исключительно вермишель.

Статистические искажения нужно иметь в виду, но в любом случае придется готовиться к резкому и болезненному падению уровня жизни 90% населения. Причина в том, что для развития экономики правительством не делается почти ничего. Насчет этого есть еще одна цитата — вице-президента «Роснефти» Михаила Леонтьева: «Экономика не развивается, более-менее развиваются, а точнее, выживают секторы, не связанные с макроэкономической политикой, и не определяются ею, например, ВПК». В этом смысле Удмуртия, имея значительный потенциал военного производства, неожиданно оказалась в более благоприятной ситуации, чем большинство других регионов. Тем не менее от нефтяных цен мы сегодня зависим так же, как все.

Наиболее реалистичным прогнозом по нефти представляется заявление аналитика швейцарского банка UBS, опубликованное РБК: уровень цен около 30 долларов будет сохраняться в первом полугодии 2016 года, потом начнется стабилизация рынка, но будет ли это тенденцией устойчивого роста, даже швейцарские банкиры не берутся предсказать.

Михаил Делягин, которого я уже цитировал, склоняется к тому, что сверхнизкая нефть ненадолго. В начале декабря, когда цена нефти упала ниже 40 долларов, он сказал следующее: «Ожидать нефтяного апокалипсиса, ожидать, что за баррель будут давать 30, 20 долларов, а потом и в морду, по известной поговорке — это преувеличение. Есть фундаментальные факторы, которые не работают каждый день, но они работают в среднесрочной перспективе. Достаточно сказать, что сегодня нефть продается примерно на треть ниже себестоимости добычи в США, не только сланцевой — нефти в целом». Хорошо сказано, но еще только начало января, а нефть уже подходит к тридцати, а интересы крупнейших финансовых игроков намного шире, чем проблемы рентабельности американской нефтянки.