В минувшую среду на сайте Минэкономики УР появилось скромное объявление об общественном обсуждении прогноза социально-экономического развития Удмуртии на 2017–2019 годы. Чиновники даже объяснили, для чего им это общественное обсуждение понадобилось, — «в целях выявления и учета общественного мнения». С выявлением все понятно, а учет мнений здесь, вероятно, употребляется в том же смысле, что и «учет бродячих собак», например.
Однако, так или иначе, поскольку документы столь нелюбимого чиновниками стратегического планирования полагается выносить на обсуждение, значит, будут выносить. После знакомства с этим потенциально важнейшим для республики документом у меня поначалу возникла оторопь — в голове завертелись два слова: мистификация и временщики. От этого первого впечатления я, пожалуй, не стану отказываться.
Психология временщиков, оставляющих на «после нас» любые сколько-нибудь решительные действия, распространилась вниз по правительственной вертикали и укоренилась уже окончательно как основной метод работы большинства региональных чиновников. Предложенный на общественное обсуждение документ дает все основания предположить, что правительство Удмуртии откладывает проведение хоть сколько-нибудь последовательной экономической политики на период после 2019 года.
Две дороги ведут в никуда
Прогноз содержит два сценарных варианта развития событий в экономике Удмуртии. Первый, как сказано в пояснительной записке к проекту, предполагает консервативную инвестиционную политику предприятий, сдержанный потребительский спрос и ограниченные государственные расходы на развитие. Второй сформирован исходя из активной политики поддержания инвестиционного и потребительского спроса, повышения эффективности расходов бюджета.
Разница между ними состоит в том, что согласно первому, базовому, сценарию годовые темпы прироста валового регионального продукта Удмуртии составят на ближайшие три года 0,4–0,9%. Второй же, целевой, сценарий предусматривает 1,3–1,8% роста. В абсолютных цифрах накопленная разница номинального объема валового внутреннего продукта к 2019 году по этим двум моделям будет отличаться менее чем на 2%. То есть такое расхождение находится в пределах статистической погрешности.
За базу в прогнозе взят валовый региональный продукт (ВРП) Удмуртии в 2015 году (486,2 млрд руб.), причем указано, что это пока только оценочная цифра, окончательные итоги прошлого года еще не подведены. То есть в конце сентября 2016 года чиновники не могут судить об итогах 2015-го.
В предыдущей редакции прогноза — на 2016-й и плановый период 2017-2018 годов — также дается прогнозная оценка ВРП прошлого года — тогда она составляла 468,5 млрд руб., то есть с текущей оценкой результатов 2015 года она расходится почти на 4%. Получается, что два представленных сценария развития Удмуртии отличаются друг от друга не степенью эффективности государственной инвестиционной политики, а именно статистическими казусами. Если мы не можем в сентябре этого года разобраться с оценкой фактического результата предыдущего, то какова ценность прогноза на три года вперед?
Третье — знак вопроса
Напрашивается третий, прогнозный, сценарий, подразумевающий реальные усилия властей по стимулированию экономического роста в сегодняшний переломный период. Понятно, что сложно чего-то ожидать от региональных властей в условиях, когда в основной концептуальной презентации прошедшего недавно Московского финансового форума — 2016 в качестве решения проблемы низких темпов роста экономики просто поставлен большой знак вопроса и от любых предложений научного сообщества или бизнеса чиновники просто отмахиваются. Им вполне комфортно под этим знаком вопроса, они могут вечно под этим вопросом существовать.
На следующий день после того, как Минэкономики Удмуртии выложило на сайте материалы прогноза, в редакцию «ДЕНЬ.org» пришло электронное сообщение пресс-службы Общероссийского народного фронта (ОНФ). Там содержится реплика сопредседателя ОНФ Александра Бречалова по поводу публикации Алексея Кудрина в своем микроблоге в Twitter о необходимости отложить реализацию майских (2012 года) указов Владимира Путина в части роста зарплат бюджетников до 2020 года, иначе ряд регионов могут обанкротиться. Александр Бречалов напомнил Алексею Кудрину о том, что нужно эффективно расходовать средства бюджета, тогда и откладывать не придется.
Интересно, станут ли региональные активисты ОНФ в Удмуртии добиваться того, чтобы заявленные в майских указах цели были учтены в прогнозе социально-экономического развития Удмуртии? Во всяком случае, если просто переслать обращение Александра Бречалова на электронный адрес в Минэкономики УР, выделенный для сбора предложений, то мнение ОНФ будет зафиксировано. Похоже, что это активистов вполне устраивает.
Год с «хвостом»
Теперь перейдем к мистификации. Главный фокус здесь состоит в имитации трехлетнего горизонта планирования. В октябре прошлого года был утвержден прогноз на 2016-й и плановый период 2017-2018 годов, и вот в конце этого года появляется прогноз на 2017-й и плановый период 2018-2019 годов. Этот двухлетний «хвостик», упорно цепляемый каждый раз к текущему годовому прогнозу, должен создать видимость планирования. Вообще-то, как ни парадоксально, в данном случае хвост должен вилять собакой, то есть, наметив в конце 2015-го ориентиры, которых нужно достичь к 2018 году (ВРП на уровне 611,4 млрд руб.), правительство должно стремиться к ним и строить свою политику так, чтобы достичь намеченного, тем более что для этого еще есть время. Тем не менее у нас собака виляет хвостом как ей заблагорассудится — и показатели ВРП 2018 года снижаются сразу на 58 миллиардов.
В заключение приведу еще один пример того, что я называю мистификацией, — на этот раз в социальной сфере. В документе сказано: «По оценке в 2016 году прогнозируется уменьшение величины прожиточного минимума относительно предыдущего года в связи с замедлением темпов роста потребительских цен по основным социально значимым продуктам питания». В переводе на русский язык получается, что цены продолжают расти, но их рост замедлился, и на этом основании в Удмуртии почему-то дешевеет минимальная потребительская корзина.
Через несколько абзацев путаница разъясняется — оказывается, что при расчете величины прожиточного минимума учитывался новый состав потребительской корзины. То есть кто-то залез в нашу и без того уже максимально скромную потребительскую корзину своими мохнатыми лапами и вынул оттуда что-то важное — шоколадку у малыша или кусок колбасы у пенсионера?