Во всем мире принято считать, что в России есть ученые, но нет науки: железный занавес после распада СССР еще сильнее захватил научный комплекс страны, оградив российских ученых не только от исследований западных специалистов, но и от работ соотечественников и отбросив развитие науки на несколько десятилетий назад. В то время как большинство отечественных специалистов в условиях почти полной научной изоляции пытаются заново «изобрести велосипед», ученый из Удмуртии решил самостоятельно наладить взаимодействие с западными коллегами.
Постсоветский исход
Вместе с развалом Советского Союза, «золотого века» отечественной науки, обрушился и весь научно-технический комплекс страны.У государства не было ни денег, ни желания инвестировать в развитие или хотя бы поддержание научного комплекса — в результате многие из наиболее активных учёных покинули Россию и уехали работать на Запад. По данным Ассоциации русскоговорящих учёных, вне пределов бывшего СССР сегодня трудится более 100 тысяч научных работников, чьим родным языком является русский. Для сравнения, общая численность всех российских чиновников от образования и науки составляет 25 тысяч человек.
Оставшиеся ученые, помимо отсутствующего взаимодействия с западными коллегами, лишились и связей между собой внутри страны, тем самым локализовав российскую науку в маленьких группах.
«Группы ученых сейчас зачастую работают сами по себе, замкнутые на своих задачах, — рассказывает кандидат физико-математических наук, доцент кафедры общей физики Удмуртского государственного университета Михаил Кривилев. — У нас ученые многие десятилетия привыкли заниматься вопросами, интересными только им, а не действительно нужными миру исследованиями. Когда им напоминают об актуальности современных исследований в науке, они просто обижаются. Это касается и академической, и университетской науки».
Сейчас в России 70–80% ученых работают над одной задачей не одно десятилетие, в то время как в мировой науке уже давно поменялась основная тенденция: ученые занимаются группой экспериментальных или теоретических методов, с помощью которых впоследствии можно решать разные задачи.
«Ситуация в отечественной науке очень неоднородна, — говорит Михаил Дмитриевич. — В каких-то группах занимаются наукой на мировом уровне, а в каких-то — для галочки. Мы знаем много докторов наук, которые занимаются для галочки, это сразу видно по уровням их публикаций. Невозможно сидеть над одной задачей 20–30 лет, это большая проблема».
В научный мир Удмуртии добавляется также проблема оборонно-промышленной специфики региона. В республике самая высокая доля оборонных предприятий в России, а значит, и основные инвестиции получают научно-исследовательские институты при военных предприятиях, фундаментальная наука в таком случае остается не у дел.
«В Удмуртии научные разработки идут очень сложно из-за большой доли военного производства, — рассказывает Михаил Кривилев. — Раньше разработки из Москвы доходили не только до ижевских оборонных предприятий, но и до институтов. Сейчас ситуация изменилась: на предприятиях в Ижевске создали собственные исследовательские конструкторские бюро, а наука, которая есть в учреждениях РАН и вузах, оказалась абстрагирована».
Наведение мостов
Вопреки замкнутости российской науки и оборонно-промышленной направленности региона, в Удмуртии есть группа активно работающих ученых, которые, помимо научных открытий, самостоятельно налаживают связи с зарубежными коллегами, чтобы идти в ногу с современной наукой.
Так, ученый из УдГУ Михаил Кривилев успешно «прорубил окно в Европу» для специалистов Удмуртского университета. Около десяти лет назад он подал заявку на участие в проекте по получению жаропрочных магнитных материалов методом электромагнитной левитации в Левенский католический университет в Бельгии. Профессор факультета материаловедения Ян Франсаер (JanFransaer) к участию российского ученого в проекте допустил не сразу.
«Ничто просто так ниоткуда не берется. Изначально должна быть идея, должен быть какой-то проект, нельзя просто написать им "я хочу с вами работать, возьмите меня". Здесь человек показывает свою квалификацию, свои идеи. Прежде чем Ян Франсаер подтвердил мое участие, была долгая переписка, в которой мы обсуждали детали проекта».
Михаил Кривилев провел пять лет в Бельгии, работая над международным проектом бок о бок со своими западными коллегами, но о родине не забыл. После него в Левенском университете поработали еще пятеро ученых из научной группы УдГУ, часть из них осталась за границей.
Космические результаты
Сейчас ученые Удмуртского университета тесно сотрудничают со специалистами из институтов Германии, Бельгии, Великобритании и США. Работу над международным проектом Михаил Дмитриевич продолжает уже в стенах родного университета, однако основные эксперименты сейчас проводятся в космосе на борту Международной космической станции (МКС).
«Суть эксперимента заключается в исследовании магнитного жаропрочного материала на основе железа, — объясняет Михаил Кривилев. — Мы помещаем образец между двумя катушками в переменное электромагнитное поле так, чтобы он мог левитировать, затем нагреваем его до температур плавления и резко прекращаем нагрев. Из-за того что образец начинает резко охлаждаться, появляется возможность проскочить температуру рекристаллизации и достичь переохлажденного состояния. В таком состоянии могут формироваться новые фазы, а следовательно, и новые свойства материала, которых не достичь при обыкновенных условиях».
Таким образом ученые стараются улучшить свойства самых сильных магнитов в мире, активно использующихся в промышленности, в производстве которых в настоящее время есть ряд проблем.
В апреле 2015 года с помощью космонавта Александра Херта были испытаны первые пять образцов, однако пока в распоряжении ученых есть только видео эксперимента, свойства полученных магнитов они смогут изучить лишь через год, когда образцы спустят на Землю.
На этом сотрудничество с западными учеными для университета Удмуртии только начинается. В планах на ближайшее будущее — работа с крупной лабораторией в США над технологией пайки алюминиевых сплавов методом твердого припоя. Этот метод используется для создания деталей сложной геометрической формы, например теплообменников. Пока в России его применение ограничивается производством военных самолетов.