Александр Поскребышев

 

Концерт виолончелиста Бориса Андрианова и классического гитариста Дмитрия Илларионова украсил палитру 59-го фестиваля «На родине Чайковского» в Ижевске. В программе «От Доуленда к Пьяццоле» струнный дуэт представил микст из музыки разных эпох и абсолютно непохожих стран — к примеру, Аргентины, Англии и Молдавии. При этом в эксклюзиве для «ДЕНЬ.org» музыканты договорились даже до Ливана…

Сдвижка из зимы в апрель

Прежде Борис Андрианов и Дмитрий Илларионов уже выступали на сцене Удмуртской государственной филармонии. Только врозь. Теперь струнники приехали дуэтом, который образовался еще полтора десятка лет назад.

Причем недавний фестивальный концерт должен был состояться еще в начале декабря в качестве одной из серий популярного филармонического абонемента «Магия гитары».

— Кто из вас тогда не успевал примчаться в Ижевск? — обозреватель «ДЕНЬ.org» спросил музыкантов совсем не для того, чтобы сформировать у них чувство вины, но «вина» все равно «сформировалась».

— Видите ли, я очень неорганизованный человек и в моем гастрольном графике в тот момент возникла «накладка», — повинился Борис Андрианов. — У меня был концерт в столице Ливана, и из Бейрута я никак не успевал вовремя прилететь в Ижевск. Но, как говорится, все, что ни делается, — к лучшему, и в апреле мы попали в фестивальную афишу.

«Никто, кроме них!»

Надо сказать, что до «эры Андрианова и Илларионова» дуэт виолончели и гитары представлял собой редкий инструментальный синтез. Хотя эти два инструмента — смычковый и щипковый — гармонично сочетал в себе арпеджионе (или арпеджоне) — виолончель с шестью гитарными струнами, ладами, как на гитаре, и с гитарным строем.

Арпеджионе был известен в европейской музыке первой половины XIX века, но затем был вычеркнут временем из контекста. Однако Борис Андрианов и Дмитрий Илларионов сумели вынести его из тени — не инструмент, разумеется, а его возможности.

— Мы посчитали, что это прозвучит интересно! — произнес виолончелист и рассказал, кто и как познакомил его с гитаристом.

Получив предложение записать компакт-диск с оригинальной музыкой, Борис Андрианов подумал, что дуэт виолончели и фортепиано будет банальным, и решил позвонить именитому гитарному педагогу Александру Фраучи.

— Я могу записать с тобой сонаты Паганини, — ответил Александр Камиллович.

— А если что-то поинтересней? — «провоцировал» Андрианов.

— Вы знаете, Борис, я сейчас уже не хочу учить что-то новое, но порекомендую вам своего лучшего ученика…

Этим учеником оказался как раз Дмитрий Илларионов, и первая же встреча двух струнников в студии завершилась записью удачного альбома.

По сути дела, дуэт Андрианова и Илларионова открыл музыкантам и меломанам глаза на то, что дуэтное сочетание виолончели и гитары звучит отлично — в том смысле, что по-другому, инаково, с самостью…

В выборе музыкальных жанров оба музыканта не боятся быть разными и гибкими.

— Вы как струны своих инструментов — эту фразу нашего журналиста надо было расценивать как комплимент.

— Думаю, что мы с Борей действительно отличаемся тем, что не боимся экспериментов и очень часто выходим за рамки классики в поисках новизны, — включился в беседу Дмитрий Илларионов. — Теперь композиторы пишут музыку для дуэта виолончели и гитары, а многие музыканты ее играют…

— …но так, как мы, не играет никто! — Борис не упускал ни одного момента, чтобы не юморить, и из-за этого получил закономерную реплику.

Живая речь Ростроповича

— Ваше фото в афише нынешнего фестиваля Чайковского в Ижевске как нельзя точнее выражает всю вашу ироничность, — отреагировал корреспондент.

Фотография, на которой Борис Андрианов держал виолончель как гитару, а Дмитрий Илларионов гитару как виолончель, заставила вспомнить давнюю историю, авторство которой приписывают Мстиславу Ростроповичу.

Быль это или байка — сейчас сложно утверждать, но якобы когда маэстро Ростропович встретился с известным советским дирижером — «народником» по образованию, то схватил виолончель как балалайку и предложил: «Ну-с, любезный, не сыграть ли нам Камаринского?!»

— Прекрасно зная характер Мстислава Леопольдовича, подобный случай вполне мог произойти, — усмехнулся Борис Андрианов и продолжал шутить: — Этот прием просто напрашивается! Пьем… верней, поем мы часто, а гитара не всегда находится под рукой. Ну а если серьезно, то мы несколько раз разговаривали, а дважды мне посчастливилось позаниматься с маэстро Ростроповичем. Как-то раз я даже оказался между «двух огней» — между Мстиславом Ростроповичем и моим учителем Давидом Герингасом. Я скромно сидел на стуле, а два именитых музыканта жарко спорили о музыке. Кстати, когда мы общались после Парижского конкурса, я сильно пожалел, что не записал монологи Ростроповича на диктофон — он рассказывал очень много интересного. Хотя однажды я все-таки записывал речь Ростроповича на телефон. Наверное, кто-то еще помнит, что в 90-х годах у некоторых моделей телефонов были встроенные автоответчики и на мини-аудиокассеты можно было записывать разговор. Незадолго до концерта в резиденции американского посла в Москве мой педагог Наталья Николаевна Шаховская потребовала: «Боря, позвони сейчас же Ростроповичу! Скажи ему, что вы, молодые виолончелисты, хотите сыграть в его честь вместе с Сашей Князевым». Я позвонил Мстиславу Ростроповичу, записал наш разговор, но эта запись предательски пикала каждые 15 секунд. Может быть, у моей мамы еще сохранилась эта кассета. У нее ничего не пропадает…

Охота к беготне и неразделенная любовь к виолончели

— Между прочим, на днях мне попалась тетрадь 1989 года, где мама записывала замечания, которые делала, когда занималась со мной: «Этюд Нелька — правая рука, свободная кисть». То же самое я теперь повторяю для своих студенток. Но я помягче, чем мама. Я в папу, — улыбался Борис, продолжая живописный монолог. — Моей маме надо сказать большое спасибо за профессию. Сам бы я никогда не догадался выбрать такую, как бы это сказать… В общем, у меня не было такого иезуитского ума. У меня был шанс заняться в жизни чем-то стоящим, но мама решила позвать скрипача Наума Латинского, чтобы он послушал, как мы дуэтом играем арию Перголези. Науму Григорьевичу очень понравилось: «Такой талант нельзя зарывать в землю, и надо продолжать занятия». С той поры моя судьба была предрешена. Вы можете себе представить, что такое целыми днями заниматься музыкой, когда тебе хочется только бегать, орать или играть в футбол?! Я занимался без всякого удовольствия, и мое сопротивление было огромным. Еврейская бабушка и еврейская мама не могли привить мне любовь. Они могли привить мне только ненависть и отвращение к виолончели, потому что мои занятия проходили под страшным прессом.

— Зато этот пресс слишком серьезного прошлого сохранил у вас ироничное отношение к музыке и самоиронию по отношению к себе.

— Наверное… Скажу так: кто-то целыми днями сидит в офисе, а по вечерам самовыражается, склеивая модели самолетиков. А музыка — это наше прекрасное дело, позволяющее постоянно самовыражаться…

Интересно, что «самовыражение» Бориса Андрианова можно увидеть и на московской театральной сцене. Вместе с пианистом Андреем Гугниным виолончелист второй сезон играет в театре «Современник» в спектакле «Посвящается Ялте», где музыка из первой виолончельной сонаты Альфреда Шнитке «интегрирована» в стихи Иосифа Бродского.