Владислав Мымрин

Археологические раскопки — это занятие для воистину увлеченных. Обывателю такая работа покажется монотонной, для историка — своего рода приключение с путешествием в прошлое. Корреспондент «ДЕНЬ.org» побывал с археологами на раскопках в Сарапульском районе Удмуртии и ощутил на себе все особенности этой профессии.

Нам предстояло посетить городище в селе Нечкино Сарапульского района Удмуртии. В 09:45 мы выехали из Ижевска на рейсовом автобусе и через полтора часа были уже на месте. Я сопровождал небольшую группу археологов, состоявшую из пяти человек. Экспедицию возглавила Светлана Перевозчикова, преподаватель Института истории и социологии Удмуртского госуниверситета. Когда мы прибыли на место, руководитель группы, взяв с собой двух человек, отправилась в местную администрацию, чтобы уведомить ее представителей о своем приезде, а мы с двумя молодыми людьми остались дожидаться их на остановке посреди населенного пункта.

Максим Мясников и Евгений Жураев — студенты института, недавно окончившие первый курс, поэтому опыта в таких поездках они практически не имеют.

По словам Максима, он недавно побывал на раскопках, когда проходил практику, ему понравилось, и он решил съездить еще раз.

Чуть позже к разговору присоединилась и вернувшаяся Светлана. Она рассказала, что иногда такие добровольцы работают бесплатно, но чаще их работа все-таки оплачивается. Это зависит от того, кто является спонсором выезда.

«Если поездку финансирует вуз, то брать средства на оплату просто неоткуда, а вот в случае, если копатели работают по договору с каким-либо учреждением, то работа студентов будет поощрена», — отметила Светлана.

Вообще на сегодняшний день археологические раскопки можно назвать скорее коммерческой услугой. Музеи необходимого финансирования со стороны Минкульта сейчас не получают. У муниципалитетов на проведение таких исследований на своей территории зачастую денег нет. Вот и получается, что раскопки часто заказывают коммерческие структуры.

В нашем случае заказчиком стал Нечкинский парк, на территории которого расположено городище.

«По указу Путина все историко-культурные объекты должны стоять на охране. Впервые парк выделил денег, чтобы мы поставили это городище на учет, — сказала Светлана. — Для этого нужно определить его границы и мощность, то есть понять, сколько люди там жили, сделать фотографии и поставить на учет».

Само городище расположено на достаточно крутой для Удмуртии горе, поросшей лесами. К нашему счастью, наверх вела лестница, по которой мы вполне благополучно поднялись. Разбив лагерь, археологи наконец начали копать.

«Городище было вот здесь, — показывала Светлана, стоя посреди леса. — Городища обычно расположены так: с одной стороны — небольшая речка, с другой — крупная река, с третьей — обрыв. Вот тут был частокол, а вот там, где даже сейчас виден небольшой провал, ров».

Дав указания Максиму, Светлана ушла, а мы остались вдвоем. Сперва он аккуратно снял дерн, а потом начал откидывать оставшуюся землю, периодически поднимая и рассматривая из нее небольшие осколки.

«Это камень», — разочарованно говорил молодой человек и выкидывал находку в гору с землей.

Между тем чуть позже подошедшая к нам Светлана подняла все выброшенные камешки и сказала, что найденные осколки оказались историческими объектами — фрагментами глиняной посуды, которые мы по ошибке выбрасывали вместе с землей. Кто бы мог подумать, что такие маленькие кусочки глины могут оказаться интересными.

Дело в том, что археология оказалась достаточно прозаичной наукой, наполненной рутинной работой, поэтому простые обыватели далеко не всегда могут понять, насколько значима может быть, казалось бы, совершенно тривиальная деталь для научных сотрудников. Сама Перевозчикова отметила по этому поводу, что любая находка по-своему уникальна. Вообще, по ее словам, ценность найденного зависит больше не от древности, а от ее редкости. Так, например, самым интересным выкопанным ими предметом стал старинный топор. Иногда ради таких находок копатели готовы проводить долгое время в условиях по-настоящему спартанских. Сама Светлана однажды прожила в палатке несколько месяцев. Причем не всегда такой поход будет предвещать стопроцентный успех. Это зависит от множества факторов, включая фортуну и опыт самого археолога.

К слову, заниматься раскопками можно только при наличии разрешения. Для его получения нужно иметь высшее историческое образование, характеристику из университета, в течение нескольких лет принимать участие в раскопках, причем все это должно быть документально зафиксировано.

«Бывает, что некоторые заканчивают исторический, но жизнь свою с археологией не связывают. Они устраиваются куда-то на работу, а сюда иногда приезжают покопать, потому что это для них хобби», — рассказывала Светлана, параллельно помогая студентам расчищать землю в маленьком квадрате размером метр на метр небольшой саперной лопаткой.

Впрочем, отметила Светлана, есть и те, кто не слишком заботится о получении официального разрешения на раскопки. Это пресловутые «черные копатели». Некоторые дилетанты, увлекающиеся таким занятием, часто составляют самодельные карты сокровищ.

«Это неправда. Знаете, в каждую деревню приедешь, а там у них „под сосной у реки“ что-нибудь закопано, поэтому таких карт много, и они недействительны, — рассказала женщина. — Да, карты действительно составляются, но только карты тех мест, в которых что-то уже было найдено». 

Вообще, с «черными копателями» Светлана сталкивалась несколько раз. Некоторые, по ее словам, могут помочь, поделившись опытом, но многие ведут себя вызывающе и даже могут спровоцировать конфликтную ситуацию. Случались у археологов и стычки с местными жителями, правда это редкие случаи, обычно они просто воспринимают приехавших ученых с большим любопытством и хотят с ними пообщаться поближе.

Археологи пробыли в Нечкино еще два дня. Они нашли там еще несколько фрагментов керамики. Теперь они вернутся туда, чтобы продолжить работу, только в сентябре, когда опадет листва, которая сейчас им мешает делать фотографии. А впереди еще долгий процесс очистки и изучения найденных кусочков посуды.