Александр Поскребышев

Главной фигурой фестиваля-конкурса эстрадного баяна и аккордеона «АртМиссия» в Ижевске стала Мария Селезнева — яркая, эффектная аккордеонистка, которая не только технично играет и виртуозно движется на сцене, но и пишет авторскую музыку. Обозреватель «ДЕНЬ.org» напросился на эксклюзивное интервью с гостьей столицы Удмуртии.

Музыкальная школа сквозь слезы ручьем

Впервые Маша Селезнева увидела аккордеон в раннем детстве в родной Сызрани.

— Каждую субботу мы собиралась у нас дома семейным кругом, пели песни под аккордеон, на котором играл хороший друг нашей семьи, — рассказывает Мария. — Инструмент он привез с фронта, из Германии. Это был знаменитый аккордеон Weltmeister — красный, с перламутровым отливом. Когда дядя приходил к нам в гости, я бросалась к нему и очень просила, чтобы он поиграл. Позже мама купила мне этот аккордеон, вспомнив историю из своего детства. Однажды она увидела, как совсем маленькая девочка играла на гармонике, была изумлена и воскликнула: «Моя дочь тоже будет играть на этом инструменте!»

Осваивать алый с перламутровым оттенком Weltmeister Маша начала вместе с сестренкой. Немецкий аккордеон для хрупких девчушек был огромным и тяжелым.

— Если в музыкальной школе я играла на «половинке», то дома мне приходилось «мучиться» на трехчетвертном инструменте, — смеется Мария. — Мама ставила передо мной будильник и говорила: «Вот когда большая стрелка часов дойдет до 12, тогда ты можешь прерваться».

— Понятно, что вы скорее не играли, а смотрели на «ненавистную стрелку».

— Я и играла, и смотрела, и иногда подкручивала стрелки вперед, потому что мне казалось, что они «не идут». Разучиваю какую-нибудь пьесу, а вся клавиатура у меня в слезах. Реву и ору: «Отпустите меня погулять!» До сих пор я не могу понять, почему, когда красивых мелодий для аккордеона написано очень много, в музыкальной школе детям давали разучивать программы, от которых ручьями лились слезы. Вспоминая свое прошлое в музыкальной школе, я не смогу назвать пьесу, которая бы мне тогда понравилась. Поэтому я убеждена, что при выборе репертуара педагогам надо обязательно учитывать мнение ученика.

Свое лицо, а не «звездный товар»

— Немудрено, что жесткий диктат учителей навсегда отбивал любовь к музыке у многих юных. А что вы играли, когда осознали, что аккордеон стал вашим вторым «я»?

— Конечно, Пьяццоллу или Гальяно, кое-что из Зубицкого. Восхитительную музыку для аккордеона написал Новиков. Для меня идеальный репертуар тот, в котором программа усложняется по мере развития музыканта. Но при этом исполняемую музыку могут понять и полюбить не только музыканты и музыковеды, но и широкая публика. Пьесы Пьяццоллы и Новикова нельзя назвать простыми, но при этом их можно сыграть как на конкурсе и в концертном зале, так и на свадьбе за праздничным столом.

— Это прагматично даже с точки зрения продвижения на эстрадной сцене. У вас есть желание попасть туда, где играет тот же Петр Дранга?

— Цели обязательно попасть в шоу-бизнес я перед собой не ставлю. Решит судьба, что надо, препятствовать не буду, нет — не расстроюсь. Для меня неинтересно мое развитие в качестве «звездного товара» для шоу. Несколько раз меня приглашали на телевидение в одну из очень популярных программ, но я отказалась, потому что звали не играть, а лишь в качестве гостьи. А мне хотелось бы выйти в эфир с аккордеоном. А еще мне хочется иметь свое лицо, писать авторскую музыку, которую будут слушать люди. Когда я училась в Санкт-Петербургской консерватории, мой учитель, профессор Юрий Ястребов, как-то разъяснил мне, в чем состоит отличие репродуктивной работы от продуктивной. «В репродуктивной работе ты механически выполняешь то, что делает кто-то другой: он сказал — ты сделал, — говорил Юрий Григорьевич. — А при продуктивной работе ты сам обдумываешь и принимаешь решение о том, что будешь делать, и создаешь новое». Для творческой личности продуктивность очень важна. Поэтому сегодня я нахожусь в постоянном поиске для обновления репертуара. Помимо создания собственных композиций, я с удовольствием обращаюсь к народной музыке, которую люди бережно пронесли через тысячелетия и сохранили для потомков. Кстати, из Удмуртии я тоже повезу домой народные мелодии…

Дорогой инструмент за «нефтерубли»

В руках Марии Селезневой сегодня аккордеон Bugari, в расцветке полностью повторяющий монохром классического белого фортепиано.

— Несмотря на маленький размер, мой аккордеон увесистый — 7 килограммов. Внутри инструмента «спрятано» пять микрофонов и много всего того, чего, вообще-то, не может быть в «половинке». Три «голоса» вместе с нижним и большее количество кнопок в левой руке в сравнении с обычным инструментом. «Неизвестный» мне художник загадочно долго инкрустировал мой аккордеон драгоценными камешками, и аккордеон получился очень дорогим…

Настолько дорогим, что приобретение аккордеона для Марии Селезневой оплатила одна из крупнейших российских нефтяных компаний, которую возглавляет Игорь Сечин.

Попутный ветер для музыкального «каравана»

— Маша, после концерта ижевская публика была в восхищении. «Она прекрасно играет и одновременно легко двигается по сцене!» — били в ладоши искушенные дамы и их продвинутые спутники.

— Признаться, на первых порах мне было сложно не то что расхаживать по сцене и играть, а просто стоять и играть. Уверенное сценическое движение пришло ко мне гораздо позже, — улыбается музыкант и композитор.

— В таком случае скажите откровенно, вас не обижают сравнения, которые иногда «развешивают» в Сети завистники и скептики: «Играющие ноги», «Дранга в мини-юбке»?

— Наверное, нет, — после короткой паузы осторожно предположила Мария Селезнева. — Как там говорится: «Собаки лают, ветер носит, а караван продолжает свой путь вперед». Так же и я стараюсь идти вперед!