Александр Поскребышев

В афише 59-го музыкального фестиваля «На родине Чайковского» Государственный театр оперы и балета Удмуртии представил первый из трех спектаклей — оперу Петра Ильича «Евгений Онегин» в постановке режиссера Филиппа Разенкова. Партию Татьяны исполнила солистка Мариинского театра Мария Баянкина, которая начинала учиться музыке в Ижевске. Обозревателю интернет-газеты «ДЕНЬ.org» удалось записать эксклюзивное интервью с певицей.

Поиск своей «капельки» для многогранной роли

Окончив одну из ижевских школ искусств, Мария Баянкина поступила на вокальный факультет Российской академии музыки имени Гнесиных. Следующей ступенью на лестнице, ведущей к оперному олимпу, для обладательницы необычайно красивого, глубокого, проникновенного сопрано оказалось обучение в Академии молодых певцов Мариинского театра, которую возглавляет Лариса Гергиева — родная сестра художественного руководителя Мариинки Валерия Гергиева.

Три года назад из академической аудитории в Санкт-Петербурге Мария Баянкина «шагнула» прямо на главную сцену Мариинки, дебютировав в знаменитом театре в опере Джузеппе Верди «Травиата» в роли Виолетты Валери.

— Кто из ваших героинь близок вам по мироощущению и рефлексиям?

— О-о-о, разумеется, Виолетта Валери! Она — это я! — воскликнула Мария и рассмеялась.

— В таком случае вам не нужно было перевоплощаться и «запускать в себя» эту роль. Просто вы стали играть и петь саму себя.

— Наверное, так все и было. В каждой роли я стараюсь найти и даже «откопать» то, что понятно мне. Роли — это же не «плоские фигуры». Они живые, многогранные, и поэтому я силюсь отыскать ту «капельку», которая была бы мне сродни, чтобы «зацепиться» за нее и «навернуть» свое. Виолетта открытый человек, который, оказавшись в настоящем аду, выживая, выплывая, болея смертельно опасной болезнью, все-таки решается отдать себя чувству, зная, что плохо закончит свою жизнь. Все мы примерно так и живем. Ну, вот скажите, кто из нас может что-нибудь позволить себе?

— По крайней мере в России есть такие люди.

— Не соглашусь. У нас есть всего лишь те, кто может позволить себе «съесть лишнее пирожное», — быстро нашлась с ответом ироничная Мария.

Любой цейтнот без остроты

— Дебют на сцене Мариинки получился во многом спонтанным. Интересно, в какие еще спектакли вы вводились в остром цейтноте? Подобные «вводы» всегда сопряжены с забавными эпизодами. У вас были такие?

— Это у нас происходит едва ли не каждый месяц. Глубокая ночь на дворе, и вдруг телефонный звонок: «Алло, Мария?! Вы сможете за три дня выучить роль?» Или другой случай: «Алло, Мария?! Оказывается, завтра у вас концерт на Таити». — «Да вы что?» — «Да!» — «И что я должна делать?» — «Как это что?! Срочно собираться, потому что через три часа у вас самолет!»

— И вы, как те солдаты-офицеры, делаете «под козырек» и несетесь вперед?

— Да, именно так, — снова смеется Маша. — После этого любой цейтнот не несет для меня остроты.

«Объедение» классикой и реальный «снос крыши»

Обучаясь в «Гнесинке», Мария Баянкина успела поработать в московской творческой группе Petit Opera, исполнявшей аутентичную барочную музыку. Как ни странно, но именно ласковые, спокойные мелодии эпохи барокко неожиданно «открыли» для певицы возможности для «входа» в «неврастению» современной музыки.

— Вы поете ее для уравновешивания своих музыкальных «страстей»? С восхищением и поклоном относясь к оперной классике XIX века, пожалуй, хочется «проглотить» перчёной музыки XX столетия — Шёнберга, «просто» Берга и других композиторов с иным взглядом на мелодику.

— Хм… У меня с этой музыкой любовь! Причем страшно даже сказать какая! — с улыбкой заинтриговала Мария. — Сейчас я очень редко пою современную музыку, но мое становление как музыканта было тесно связано с ней. Театр Petit Opera на тот момент был единственным в Москве, кто выдавал аутентичный барочный музыкальный продукт. Для меня, а точнее для моего голоса, практика работы в барочной музыке дала неоценимый эффект. Молодой музыкант, окончив высшую школу, приходит в театр, и для многих это очень быстро заканчивается плачевно. Имею в виду для голоса. Новичок начинает браться за большие партии, много поет, а голос попросту не готов к подобным нагрузкам. А барочная музыка — нетяжелая для голоса — делает твой вокальный аппарат гибким и эластичным. Она становится очень полезной, потому что расширяет диапазон твоих репертуарных возможностей.

— От «поглаживания» и «поверхностного массажа» музыкой?

— Точно! Так вот, после встречи с музыкой барокко мне захотелось чего-то большего.

— Оттого что как раз «переели сладкого» в классике?

— Нет, не переела! Я готова продолжать не только поедать это «сладкое», а «лопать и лопать все больше и больше». Тут другое. Барокко и классика как будто приоткрыли мне завесу: «Мария, посмотри, сколько вокруг разной музыки. Ты ищи ее и обязательно найдешь!» Я стала искать и действительно нашла. На лекции по истории искусств нам дали послушать «Огненного ангела» Прокофьева, и у меня, как сейчас говорят, «реально снесло крышу». Я взяла ноты, чтобы выучить партию Ренаты — героини, одержимой дьяволом. Но никто в Москве не давал мне спеть сцену сумасшествия Ренаты: «Господи! И вы собираетесь это петь?!» А мне было тесно в «рамках обучения», и тогда я нашла людей, с которыми спела эту сцену. Гармонии классиков ХХ века были мне близки. Я прямо-таки чувствовала то, насколько все они были нервными, как их бросало в самые крайние эмоции, когда ты находишься на пределе самого себя. Это и понятно — композиторы обладают свойством прямого подключения к космическому порталу. Они всегда остро чувствовали все безумство, которое творится рядом с ними, в нашей жизни и то, что нас ждет в будущем. Все эти чувства и находили отражение в их музыке.

— Самым великим неврастеником в музыке XIX века называли как раз Петра Ильича Чайковского. «Он человек без кожи», — утверждали его современники.

— А в XX столетии «бескожным» композитором объявляли Дмитрия Шостаковича. И это верно, потому что все они ощущали жизнь на 200 процентов. Между прочим, недавно мне удалось спеть музыку Чайковского. Только не Петра Ильича, а Бориса Чайковского. Его кантату для сопрано, клавесина и струнных «Знаки Зодиака» на стихи Тютчева, Блока, Цветаевой и Заболоцкого. Получила от этого огромное удовольствие и в очередной раз пришла к пониманию: «Современную музыку надо петь!»

 

10 апреля в афише фестиваля «На родине Чайковского» Государственный театр оперы и балета Удмуртии представит балет «Лебединое озеро» с ведущим танцовщиком Мариинки Игорем Колбом (23 и 25 апреля состоится премьера спектакля Джакомо Пуччини «Принцесса Турандот»). А Удмуртская государственная филармония в воскресный день ангажирует концерт академического симфонического оркестра под управлением Юрия Симонова и солиста-скрипача Павла Милюкова.